МУЗЕИ РОССИИКУЛЬТУРА РОССИИ


Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле
Дата создания: 1680г. - 1681г.

Сайты по теме
коллекция оцифрованных изображений русской классической живописи
Русская живопись
иконы


В том же виде искусств
Морской берег
Автопортрет с кистями и палитрой на фоне окна с видом на Кремль
Кабинет дома в Островках
Свежий кавалер
Завтрак аристократа (Не в пору гость)

Созданные в то же время
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле

Того же типа
Март
Золотая осень
Весна. Большая вода
Корабельная роща
Озеро

В том же жанре
Фрески церкви Успения на Волотовом поле
Серафим между архангелами Рафаилом и Михаилом
Фрески церкви Спаса на Ильине улице
Фрески церкви Николы Надеина в Ярославле
Росписи церкви Николы Мокрого в Ярославле


Произведение
Скульптура
Скульптура "Ищутся"


Персоналия
Стравинский Игорь Фёдорович
Стравинский Игорь Фёдорович


Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Рождение сына сунамитянки. Сцена из
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Рождение сына сунамитянки. Сцена из "Деяний пророка Елисея"
Автор: Гурий Никитин, Сила Савин


   Храм Ильи Пророка — необычайно целостный и органичный ансамбль, в котором архитектура и монументальная стенопись являют собой подлинный синтез искусств.
    Роспись основного храма была выполнена в 1680—1681 годах пятнадцатью мастерами из Костромы и Ярославля. Возглавляли артель знаменитые изографы XVII века Гурий Никитин и Сила Савин.
    Стенопись папертей и приделов была частично выполнена в 1690х годах и дополнена другой артелью ярославских художников в начале XVIII века.
    Переступая порог нарядного портала западного крыльца церкви Ильи
Пророка и поднимаясь по широким ступеням всхода, зритель дивится яркой пестроте росписей. Стены и своды паперти словно залиты теплым красновато-охристым светом. Фрески заполняют все: от храмовых стен до простенков между окнами, от пологих низких сводов до широких откосов окон; расписаны даже каменная скамья и резные порталы. Всюду яркие пятна: белые ангелы, синие волны, зеленые поля, красные шали, пестрые тюрбаны, золотые латы, узорчатые шатры. Зритель видит замки и целые города, мягкие кущи райских садов, крылатых грифонов и носорогов. Кажется невозможным распутать эту сложную пеструю паутину, сотканную фантазией народа, ибо один художник никогда не смог бы придумать и создать весь этот яркий, разноликий мир, наполненный бурным движением.
    Этот сложнейший живописный ансамбль был рассчитан именно на длительное и праздное пребывание зрителей, на долгое разглядывание. Постепенно взгляд начинает читать увлекательную повесть о сотворении мира, о "первородном грехе" прародителей, их земных перипетиях, о битвах и любви, о предательстве и верности. И тогда уже поражает другое — продуманный расчет в размещении сцен и отдельных изображений, связь их с архитектурными членениями паперти и учет функциональной роли.
    Выбор и размещение сюжетов росписи паперти Ильинской церкви определяются ее ролью в общем храмовом ансамбле. Паперть — это преддверие, вход в храм божий, евангельскую церковь. Этому назначению отвечает цикл росписей, посвященных событиям Ветхого завета, из которых наиболее любимы "Сотворение мира", "История Адама и Евы", "Всемирный потоп", "Столпотворение вавилонское" и другие библейские сюжеты. (Подобные темы давали широкий простор художественной фантазии мастеров.) Второй цикл росписей должен был напоминать молящимся при выходе из церкви об ожидающем их "конце света" (темы Апокалипсиса) и "Страшном суде". И, наконец, паперть служила местом покаяния для согрешивших, которые не допускались в храм; здесь же проходили чисто мирские, деловые встречи. Это вызвало к жизни цикл фресок нравоучительного характера — литературно-демонологический, который особенно любовно разрабатывался художниками.
    Но, несмотря на дидактическую роль галерейных росписей, в ярославских церквях они часто утрачивали религиозный мистицизм, превращаясь в увлекательные, сказочно-фантастические представления, близкие народной поэтике.
    Вверху, на сводах паперти помещены наиболее крупные сцены. Среди них особенно интересны композиции цикла "Сотворение мира". В их исполнении чувствуется рука большого мастера. С подлинным артистизмом и непосредственностью написана динамичная, будто парящая в пространстве фигура Саваофа. История Адама и Евы рассказана художниками с многочисленными подробностями. Эта серия росписей выполнена в иной манере, чем "Сотворение мира". Обобщенная моделировка, четкие границы форм, локальный цвет и сложное плетение композиции вызывают в памяти орнаментальные крестьянские росписи. В сценах с изображениями библейских событий этого и других циклов ("Исход евреев из египетского плена", "История Юдифи" и т. д.) много черт — бытовых деталей, элементов костюмов, — взятых из окружающей жизни, так же, как и в пейзаже, где фигурируют березки, сосенки и лужки, перенесенные из русского ландшафта. Легендарные Иерихон, Вавилон, Иерусалим превратились в причудливые сказочные города, в которых традиционные Пятиглавые соборы, стройные шатры и крепостные башни русских монастырей и кремлей сочетаются с колоннадами и портиками, имеющими замысловатые узорчатые украшения. Последнее часто почерпнуто из имевших тогда хождение иноземных гравюр (Библия Пискатора и другие книги).
    Если картины Ветхого завета под кистью ярославских художников превращаются в увлекательные сказочно-фантастические представления, то трагические события Страшного суда и Апокалипсиса утрачивают свой зловещий характер и мистическую напряженность. Они наполняются духом народных легенд, сказаний, былин.
    Подобную тенденцию можно обнаружить в большой композиции "Страшный суд", которая помещена на стене паперти по обе стороны от главного западного портала храма; здесь грозный повелитель ада Вельзевул обрел облик забавного сказочного персонажа, а фантастические картины рая занимают изографов значительно больше, чем муки грешников.
    Но наибольшую творческую свободу обретал мастер, когда обращался к нравственно-поучительным сценам. Среди них —иллюстрации популярных в то время светских нравоучительных сборников "Звезда пресветлая", "Великое зерцало" и других. Под кистью ярославских изографов эти сцены приобретали развлекательный характер, позволяли художникам широко показать жизнь своего времени; впервые на Руси в росписи храма появляется изображение нагого женского тела.
    Примечательно расположение фресок паперти. На сводах помещены ветхозаветные сцены: "Сотворение мира", "История Адама и Евы" и т. п., а также иллюстрации Апокалипсиса. Простенки между окнами, как и их широкие откосы, около которых проходят длинные скамьи, где подолгу сиживали ярославцы, заняты жанровыми и нравоучительными сценами.
    Если живопись сводов монументальна и декоративна, то эти небольшие композиции с многочисленными любовно прописанными деталями смотрятся почти как миниатюры. Они рассчитаны на близкое и долгое рассматривание.
    Из ярко освещенной золотисто-красноватой уютной приземистой паперти прихожанин через торжественный резной и расписанный портал входил в храм и оказывался в совершенно ином по живописно-пространственному строю мире. В силу контраста с низкой папертью храм кажется особенно просторным и высоким. Это впечатление усиливается благодаря устремленным вверх высоким световым барабанам глав, а также благодаря новой композиционной системе и характеру росписи.
    В системе расположения фресок Ильинского храма развиты принципы, появившиеся в росписи Николо-Надеинской церкви. Как и там, на западной стене нет композиции с изображением Страшного суда. Все три стены храма расчленены по горизонтали на несколько ярусов-фризов. Понизу проходит традиционное изображение нарядной пелены с кругами, над ней — по северной и южной стенам — орнаментальный фриз из крупных упругих завитков фантастических трав; на западной стене ему соответствует широкая надпись в три ряда — летопись храма. И только над ними на высоте около двух метров начинают подниматься одна над другой ленты сюжетных фризов.
    Пять рядов соответственно представляют (начиная с верхнего): евангельский цикл, который связан с большими композициями, находящимися на своде ("Благовещение". "Рождество Христово", "Крещение" и "Сретение"), ниже следует "Призвание апостолов"; под ним — "Деяния апостолов Петра и Павла"; еще ниже (под окнами) — "Житие Ильи Пророка" (патрона храма), и последний ряд, расположенный над орнаментом, — "Житие ученика Ильи Елисея". В каждом из фризов развертывается подробное повествование, сопровождаемое надписями. Рассказ начинается на южной стене, у иконостаса, затем продолжается на западной стене, переходит на северную и заканчивается также у иконостаса.
    В ильинских росписях непрерывно текущее многословное повествование достигает особой динамичности, цельности и единства. Сцены каждого фриза с большим количеством различных изображений — людей, животных, архитектуры, пейзажа — переходят с одной стороны на другую, со стен на откосы окон, что было немыслимо в предыдущие столетия. Статичность композиции, как и статуарность фигур, окончательно уступила место динамике, резким ракурсам, часто неожиданным позам многочисленных действующих лиц.
    Наиболее интересными и совершенными по художественному достоинству являются самые широкие фризы со сценами жития Ильи и Елисея. Отсутствие подобных канонических решений позволило знаменщикам дать простор своей фантазии.
    На южной стене представлен один из главных эпизодов жития Елисея — притче о болезни и смерти сына сонамитянки (жительницы города Сонама) и о воскрешение его Елисеем. Притча изложена в немногих "узловых" эпизодах, каждый из который дополнен несколькими маленькими мизансценами, цепью следующими одна за другой Более важные по смыслу сцены помещены у нижнего края ряда, как бы на первое плане. Они заполнены крупными фигурами; лица, одежда и аксессуары детально проработаны. Второстепенные эпизоды представлены меньшими изображениями в верхней части фризовой полосы. Здесь формы более обобщенно моделированы, иногда почти силуэтны. Путем чередования крупных и мелких групп создается волнообразный ритм, усиливающий общую динамическую напряженность и поступательное движение в развитии рассказа.
    Одним из лучших фрагментов этого цикла является "Жатва". Согласно притче, сын сонамитянки внезапно заболел во время уборки урожая. Последнее дало повод художнику развернуть перед зрителем красочную картину жатвы. Крестьяне в розовых и голубых рубахах, в штанах из узорчатой набойки, в высоких сапожках жнут и вяжут снопы. Поднимаясь друг над другом, уходят в даль высокие ряды золотистых хлебов. На горизонте они несколько ниже; более мелкими даны и фигуры небольшой дополнительной мизансцены "Посланец сообщает Елисею о случившемся несчастье".
    Русский мастер не стремился передать иллюзорность глубины, хотя и владел построением перспективы (о последнем свидетельствует великолепно написанная аркада в сцене "Апостол Павел перед синедрионом"). Иллюзорность трехмерного пространства, в котором происходит действие, обычная в западном изобразительном искусстве XVI—XVII веков, была неприемлема в древнерусской живописи, так как противоречила общему принципу всего живописного ансамбля храма и не отвечала его архитектурному строю. Поэтому, когда русские художники обращались к западным образцам, они заимствовали темы, сюжеты, элементы архитектуры, костюмов, аксессуаров, изображения заморской фауны и флоры. Но композицию, выполненную по всем правилам перспективного построения, они переводили на условный язык плоскостного изображения пространства. Если западный мастер показывал зрителю те или иные события словно через "окно", которым служила рама картины, то русский художник изображал события как происходящие рядом со зрителем, участником которых он как бы становился. Видимо, поэтому предметы, изображенные даже выше глаз зрителя, показываются будто бы увиденными сверху. Например, в многочисленных росписях с изображениями пиров зритель видит стол, за которым сидят гости, пол, стоящие на нем лавки и различные предметы написанными с верхней точки зрения. Русский живописец даже в верхних фризах показывает действие не на фоне неба, как это сделал бы его западный собрат, а на фоне земли, высоко поднимая линию горизонта.
    Моделировка форм (особенно крупных) такова, что при взгляде на фреску создается впечатление низкого рельефа, плотно слитого с поверхностью стены. Оно усиливается благодаря "распластанности" изображений на плоскости. Эта особенность моделировки, а также обилие орнамента, "заплетающего" одежды, пейзаж, архитектуру, придают росписям плоскостный характер.
    Колорит живописи храма основан на сопоставлении преимущественно зелено-голубых, розовых и сиреневых тонов с золотисто-охристыми. Местами как акценты введены плотные, густые темно-вишневый, коричневато-красный, зеленый и синий цвета. Много в колорите и белого цвета. Характерно, что по традиции, сложившейся еще в XII веке, во фресках на южной стене, никогда не освещаемой солнцем, больше белого, светло-золотистого и нежно-розового цвета, чем в живописи северной стены, щедро залитой прямым светом из южных окон. Это создает цветовое равновесие всего ансамбля.
    Рассмотрев отдельные фрески, окинем взглядом снова все пространство храма, его стены, опоясанные широкими лентами фризов, ярусами поднимающихся друг над другом. Динамичность композиции, непрерывность повествования заставляют нас обегать взглядом по периметру стены храма, воспринимая целиком его объем. Ничего подобного мы не найдем в монументальной живописи предшествующих столетий. Там живопись принадлежала лишь определенной части здания: апсиде, куполу, западной стене, была в ней замкнута и воспринималась вместе с ней. Новые композиционные принципы монументальной живописи, развитые в ярославском зодчестве, содействовали созданию впечатления цельности внутреннего пространства храма. Иконостас, являясь в этих условиях лишь своего рода акцентом, не поглощает всего внимания зрителя, органически вплетаясь в общий живописный ансамбль храма.
    Одновременно со строительством храма Ильи Пророка по заказу купца Скрипина был сделан и тябловый иконостас, который уступал ныне существующему по высоте. На Нем, по древнему обычаю, стояли иконы. Его тябла (брусья) были расписаны травным орнаментом по серебряному фону. Перед иконами на железных шандалах возвышались деревянные с резным узором позолоченные подсвечники (перед наиболее почитаемыми образами стояли серебряные подсвечники). Иконы были украшены дорогими пеленами из цветного атласа, парчи и шелков, вышитыми золотыми и серебряными нитями, унизанными жемчугом и драгоценными каменьями.
    Храм в своем первоначальном виде выглядел необычайно праздничным и нарядным. Но изменившиеся в XVIII веке вкусы перестала удовлетворять несколько наивная декоративность расписного иконостаса и икон, окруженных пеленами. Их заменили высоким торжественным иконостасом со сложной замысловатой позолоченной резьбой, в которой угадывается влияние стиля барокко. Иконы уже не стояли, как Прежде, а были наглухо вделаны в широкие золотые узорчатые переплеты.
    Алтарная апсида, где расположен главный престол, несколько сумрачна по сравнению с самим храмом, не говоря уже о папертях. Ее полумрак соответствовал торжественному настроению религиозного таинства, которое здесь происходило. Вся роспись алтарной конхи и ее стен посвящена сложным символическим богословским образам. Здесь мы видим литургический "Великий вход", изображенный необычайно пышно и церемониально. Над ним "Да молчит всякая плоть.. ." — велико-субботняя песня, переданная в многофигурной аллегорической композиции. Апсиду занимают монументальные фигуры фронтально стоящих патриархов. По стенам — большие фрески также сложно-символического характера: "Моисей у пылающей Купины", "Серафим, очищающий уста Исайи горящим углем" и другие.
    Величественным украшением главного алтаря является высокая резная деревянная сень русской работы середины XVII века, сделанная специально для Ильинского храма, о чем гласит резная надпись карниза. Ее высокий восьмигранный шатер словно соткан из тонкого кружева. В золоченом ажурном плетении, среди сказочных трав и цветов возникают заморские попугаи и "пустынная неясыть" (пеликан); над точеными кувшинами, напоминающими фантастические бутоны, парят голуби. Нарядные кокошники, то затканные узором, то ажурнопрозрачные, стоят на резных карнизах. Восьмигранник шатра и его причудливая, как сказочный теремок, главка оплетены орнаментом.
    В южной части апсиды Ильинской церкви, где обычно находится дьяконник, помещен крохотный придел Варлаама Хутынского. Среди фресок придела обращают на себя внимание сцены жития святого. В них встречается много живых черт, заимствованных из быта того времени (например, изображение рубки бревен в монастыре). В приделе сохранился миниатюрный старинный иконостас, состоящий из Царских врат и боковых полок с иконами на них.
    Маленький придел Трех святителей также был расписан, но уже в начале XVIII века. Его фрески несколько суше и выполнены, видимо, второстепенными мастерами.
    Придел Положения ризы Христовой является, как было уже сказано, небольшой самостоятельной церковью, в которой находился саркофаг с частью "ризы Христовой", присланной из Москвы в дар Скрипиным. В отличие от главного храма придел обладает особой уютной интимностью, жизнерадостностью, а по своему пространственному строю представляет собой типично русские шатровые церкви. Подобные храмы, чаще всего деревянные, строились в большом количестве на протяжении XV— XVII веков, а в северных районах России, например в Заонежье, и в XVIII столетии.
    Храм Ризположения хорошо освещен благодаря окнам высокого шатра. Яркие красно-охристые с белыми и синими вкраплениями росписи покрывают стены, поднимаясь лентами-фризами друг над другом. Они придают маленькому храму праздничность. Тема живописи — история обретения "ризы Христовой", прибытие части ее в Москву и встреча царем Михаилом Федоровичем. В эту нарядную звонкую роспись включено и полотно двери, ведущей в храм. Оно заплетено причудливыми фантастическими цветами, смело выведенными уверенной рукой художника, привыкшего легко и непринужденно разукрашивать многочисленные предметы нехитрого крестьянского обихода — прялки, сундучки, поставки и другие подобные изделия.
    В церкви Ризположения мы встречаемся еще с одной особенностью ее убранства, напоминающей о традициях прошлого. Иконостас храма — тябловый. Шесть рядов его брусьев, на которых стоят иконы, расписаны цветочным орнаментом, подобным узору на двери. Верхние полки иконостаса длиннее нижних, они загибаются на южную и северную стены. Помимо этого, с верха иконостаса на боковые стены перекинуты дополнительные полочки по одной с каждой стороны, и на них также стоят иконы. Когда-то подобные полочки огибали все стены храма и на них размещались отдельные иконы, часто разной высоты.

Воейкова И.Н, Митрофанов В.П. Ярославль. Л., Аврора. 1971. С.51

Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Жатва. Сцена из
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Жатва. Сцена из "Деяний пророка Елисея". Фреска церкви Ильи-пророка. Фрагмент
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Сунамитянка, оплакивающая смерть сына. Сцена из
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Сунамитянка, оплакивающая смерть сына. Сцена из "Деяний пророка Елисея"
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Колесница Неемана
Фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле. Колесница Неемана
Союз Христа и церкви (
Союз Христа и церкви ("Песнь песней"). Фреска северной паперти церкви Ильи-пророка.
Сцены из жизни Адама и Евы. Фреска северной паперти церкви Ильи-пророка
Сцены из жизни Адама и Евы. Фреска северной паперти церкви Ильи-пророка
Потоп. Фреска северной паперти церкви Ильи-пророка
Потоп. Фреска северной паперти церкви Ильи-пророка
Росписи юго-западной части церкви Ильи Пророка
Росписи юго-западной части церкви Ильи Пророка
Исцеление Неемана от проказы. Фреска  церкви Ильи Пророка в Ярославле
Исцеление Неемана от проказы. Фреска церкви Ильи Пророка в Ярославле
Смерть сына сонамитянки во время жатвы. Фреска  церкви Ильи Пророка
Смерть сына сонамитянки во время жатвы. Фреска церкви Ильи Пророка
Жнецы. Фрагмент фрески  церкви Ильи Пророка
Жнецы. Фрагмент фрески церкви Ильи Пророка
Житие Елисея. Фреска  церкви Ильи Пророка
Житие Елисея. Фреска церкви Ильи Пророка
Избиение Ильей языческих жрецов. Фреска  церкви Ильи Пророка
Избиение Ильей языческих жрецов. Фреска церкви Ильи Пророка
Роспись алтаря  церкви Ильи Пророка
Роспись алтаря церкви Ильи Пророка
Житие Варлаама Хутынского. Роспись придела  церкви Ильи Пророка
Житие Варлаама Хутынского. Роспись придела церкви Ильи Пророка


Фрески церкви Николы Надеина в Ярославле
Фрески церкви Рождества Христова на Волге в Ярославле
Росписи церкви Николы Мокрого в Ярославле
Росписи церкви Иоанна Златоуста в Коровниках
Церковь Ильи Пророка в Ярославле




 



  (c) портал "Культура России"